Страница 1 из 1

«Комюнизм» По-галицийски

Добавлено: 22 окт 2016, 11:14
zagadki-istorii
События, произошедшие в Галиции в середине XIX века, выбиваются из ряда крестьянских восстаний, которые случались во все времена и во всех странах. Ведь на этот раз крестьяне бросились убивать своих помещиков не по своей инициативе, а потому, что власти Австрийской империи неосторожно обратились к ним за поддержкой, фактически дав карт-бланш на мятеж.

Николай I, получив первые сообщения о Галицийской резне, писал графу Паскевичу: «Известия, которые привез мне вчера Коновницын из Галиции, весьма любопытны. Мне кажется, что комюнизм, ибо он точно есть, мужики там поняли по-своему, то есть резать помещиков при первом законном предлоге». Русский царь был неправ. Это был не «комюнизм», а украинский национализм в его зачаточном виде.

Паны и холопы


Две исторические области, Галиция и Волынь, не просто соседствуют друг с другом - в XII веке они даже составляли единое Галицко-Волынское княжество, считавшееся одним из сильнейших государств Восточной Европы. Позже эти земли оказались включены в состав польско-литовского государства - Речи Посполитой, поделенной в конце XVIII века между тремя соседями - Россией, Пруссией и Австрией.

Волынь (охватывающая современную Волынскую и Ровенскую области, а также северные части Тернопольской и Хмельницкой областей) вошла в состав Российской империи.

Расположенная южнее Галиция (современные Львовская, Ивано-Франковская, большая часть Тернопольской областей Украины и юг Подкарпатского воеводства Польши) достались Австрии.

Отношение местного населения к новым властям определялось национальностью. Почти вся земля принадлежала польским дворянам (шляхте), грезившим восстановлением Речи Посполитой. Настроения среди крестьян были прямо противоположными. Для них польское государство с бесправными холопами и практически неограниченной законами дворянской вольницей была как нож вострый.

В Галиции тамошние крестьяне называли себя русинами. Они предпочли бы власть русского царя, но в целом вполне лояльно относились и к австрийцам, законы которых худо-бедно ограничивали власть панов. Руку на своих господ холопы до поры до времени не поднимали.

Между тем к 1845 году сторонники возрождения польской независимости сплотились вокруг одного лидера - генерала Людвика Мерославского. Его замыслы потрясали воображение. В назначенный день и час восстание должно было охватить входившее в состав Российской империи Царство Польское, принадлежавшее пруссакам герцогство Познанское и австрийскую Галицию.

Особые надежды Мерославский связывал с расположенным к северо-западу от Галиции Вольным городом Краковом. Он находился «под совместным покровительством» России, Пруссии и Австрии, но пользовался самостоятельностью во внутренней жизни и предоставлял приют борцам за независимость.

Именно в Кракове Мерославский в январе 1846 года провел совещание своих сторонников по плану и дате восстания. Лидером мятежа в Царстве Польском назначили Бронислава Домбровского - сына организатора польских легионов в наполеоновской армии. В Кракове пламя предстояло разжигать Яну Тыссовскому.

Почем голова поляка?


Назначенное на 21 февраля выступление в Царстве Польском с треском провалилось. Десяток мелких чиновников и студентов пытались захватить уездный городок Седлец, но были повязаны крестьянами. Вокруг Кракова в этот же день сосредоточились до 7 тысяч повстанцев Тыссовского.

Австрийцы в ответ попытались ввести в Краков войска, которые отошли после боев с горожанами. Провозгласивший себя «диктатором» города Тыссовский, начал выпускать манифесты к полякам соседней Галиции. Решив, что для Речи Посполитой пришел час возрождения, те начали формировать «летучие отряды», нападавшие на окружные центры и грабившие местные казначейства. Для ликвидации этих отрядов требовалось задействовать регулярные воинские части. Но все войска оказались стянуты к Кракову. И тогда, опасаясь повсеместного польского мятежа в крае, австрийские чиновники обратились к крестьянству.

Никаких письменных призывов к холопам избивать шляхту, разумеется, не издавалось. Соответствующие разъяснения давались устно, как правило, через местных старост. Более того, за головы мятежников обещалось денежное вознаграждение, что служило дополнительным стимулом для ненавидевших своих господ холопов.

При этом не разъяснялось, кто именно может считаться «мятежником», хотя и подразумевалось, что таковым может считаться любое лицо польского происхождения. Обращалось внимание также и на католическое духовенство, что позволяет говорить о межконфессиональной розни. Шляхтичи-поляки были католиками. Крестьяне же принадлежали к греко-католической (униатской) вере, последователи которой, сохраняя православную обрядность, признавали власть папы римского.

Истребление панов холопами началось 19 февраля 1846 года и приобрело особую масштабность в Тарновском округе, где лидером движения стал Якуб Шеля. Послужив в юности в австрийской армии, он вернулся в родную деревню, где обзавелся крепким хозяйством и стал чем-то вроде неформального старосты. Занять эту же должность официально ему не удалось именно из-за конфликта с панами. На протяжении почти четверти века от имени крестьян нескольких деревень он вел долгий и нудный процесс относительно произвольных захватов земель местными помещиками.

Несколько раз Шеля арестовывался и в феврале 1846 года был очередной раз выпущен из тюрьмы по распоряжению окружного исправника Брейнля, популярно объяснившего ему, как можно решить все проблемы с панами. Первую банду отставной вояка составил из своих знакомых и соседей.

Те, кто считает Шелю народным вожаком и героем, утверждают, что он выделялся великодушием, обвиненных в нелояльности шляхтичей не убивали на месте, а доставляли к начальству. Однако именно в Тарновском округе процент истребленных
дворян и ксендзов - около 180 человек - оказался наиболее значительным. При этом только 16 человек не были обезображены до такой степени, что опознать личности убитых было реально. Разорено оказалось до 90% поместий.

Кровавый пир


Поляков истребляли самыми нещадными способами. Простое обезглавливание считалось легкой смертью. Часто крестьяне расчленяли или распиливали своих господ. Перед смертью подвергали их мучительным пыткам, посыпали раны солью, сдирали кожу.

Родители перед смертью видели гибель своих детей. В 1849 году во время Венгерского похода русский офицер Иван Лихутин познакомился с одним галицийским помещиком, человеком гуманным и образованным. С горечью тот признался, что ненавидит крестьян, которые тремя годами ранее зверски убили его отца и всей деревней изнасиловали красавицу жену.

Аналогичные ужасы происходили не только в Тарновском, но и в других округах Галиции. Казалось, что в крае царила анархия. Но деньги за истребленных действительных или мнимых мятежников уплачивались исправно. Поскольку вознаграждение за мертвых было в два раза большим, крестьяне, доставляя избитых и покалеченных шляхтичей в Тарнов, убивали их прямо на пороге здания австрийской администрации в центре города.

Общее количество жертв Галицийской резни историки оценивают в 1200-1300 человек. Причем некоторые семьи оказались вырезаны практически полностью. Количество жертв могло быть намного большим, однако огромное число поляков бежало в Царство Польское. Российский наместник, генерал-фельдмаршал Иван Паскевич полностью контролировал ситуацию.

Кровавая вакханалия продолжалась менее двух недель и закончилась после занятия мятежного Кракова русскими войсками. Австрийские чиновники распорядились прекратить резню, и она действительно прекратилась. Все вернулось на круги своя. Никаких дополнительных преференций за верность империи Габсбургов крестьяне не получили.

Когда Якуб Шеля потребовал отменить барщину, то встретил резкий отказ. Тогда он пригрозил не оставить в Тарнове камня на камне. Камни остались на месте, а сам Шеля был арестован. Впрочем, карать его не стали. Спустя несколько дней он снова вышел на свободу и спустя пару лет был отправлен от греха подальше в Буковину, где австрийские власти выделили ему солидный земельный надел в 17 гектаров. Прочим крестьянам пришлось довольствоваться моральным удовлетворением и вознаграждением за отрубленные у поляков головы.

Дмитрий МИТЮРИН