Советский писатель Анатолий Рыбаков (Аронов) был в 1930-е годы репрессирован, в годы Великой Отечественной воевал и потому не мог свериться с материалами фонда №1262 (опись 1, дело №54) Российского государственного архива Военно-морского флота (РГА ВМФ), перед тем как в 1948 году написать свою повесть. Сюжет, придуманный писателем, захватывает. Тут и тайна флотского кортика первой половины XVIII века, и одна из версий причины гибели линкора «Императрица Мария» (многие поколения читателей вообще впервые узнали о существовании и гибели этого корабля из его повести). Вот только никакого вероломного и алчного офицера Никитского (главаря банды в Гражданскую войну) на линкоре никогда не было, как и другого офицера (якобы застреленного накануне взрыва законного хозяина оружия) - потомка династии оружейников и мастеров мичмана Владимира Терентьева.
Офицеров по имени Владимир на борту линкора было пятеро. И погиб из них только один в пылающем от взрывов машинном отделении. Остальные - представители старинных дворянских династий мичманы Владимир Плотто, Владимир Успенский, Владимир Брикке и Владимир Вишневский. Кто из них стал прототипом владельца таинственного клинка в «Кортике»? Или писатель знал что-то из фамильной истории дворянских родов Плотто, Брикке или Успенских, например? В общем, авторская фантазия была загадочна, богата и... не имела никакого отношения к исторической действительности. А она оказалась не менее романтичной.
Не кажется странным то, что из всего офицерского состава погиб лишь один, а из 1236 матросов погибли 213? Смерть, что избирала свои жертвы по сословному признаку, почти «не замечала» дворян-офицеров? Этой странности должно быть объяснение, и оно есть.
Накануне катастрофы, 19 октября 1916 года, на линкоре экипаж занимался погрузкой угля - на борт в угольные ямы приняли 2350 тонн (плюс 770 тонн мазута). Работа очень тяжелая, и командир линкора капитан 1-го ранга И.С. Кузнецов отдал распоряжение по вахте - 20 октября горнисту трубить побудку не в шесть утра, как обычно, а на час позже. Пусть уставшие матросы поспят на час дольше. Но офицеры, кондуктора и корабельный батюшка уголь не грузили. И потому, как обычно, кроме вахтенных, к 6:00 собрались на утреннюю молитву в корабельной церкви, которая, как и каюта батюшки, была расположена в кормовой части линкора. К комсоставу присоединились те матросы, которые сочли невозможным для себя пропустить молебен из-за «лишнего» часа сна. А в 6:20 в носовой артиллерийской башне прогремел первый взрыв.
Все, кто пришел в корабельную церковь к шести утра молиться Богу, остались живы. Кто решил подольше поспать - погибли.
Атеисты могут назвать спасение моряков, молящихся в церкви, счастливой случайностью. Но, бесспорно, эта подробность ранее не осмыслена исследователями гибели линкора. То, что ее не знал атеист и коммунист не столько по партийности, сколько по убеждениям) писатель Борис Рыбаков (Аронов) объяснимо. Такие темы были в принципе вне его внимания. А почему эту особенность не заметили православно-патриотические литераторы - непонятно. Имя и священный сан корабельного священника линкора «Императрица Мария» удалось найти, лишь тщательно пролистывая пожелтевшие страницы в папках военно-морского архива. Ни один писатель или историк вообще его не упоминали никак и нигде, как будто священника там и вовсе никогда не было. А зря.
Корабельный священник линкора «Императрица Мария» был далеко не «дежурным» попом на борту. Батюшку звали Павел Иоаннович - то есть он был потомственным священнослужителем. Он родился в 1882 году, окончил Таврическую семинарию и учился в Петербургской духовной академии. В Русско-японскую войну Павел Воронов добровольцем ушел служить полковым священником и был отмечен медалью. В 1914-м началась Первая мировая война, и отец Павел вновь пошел добровольцем - в корабельные священники Черноморского флота. Он участвовал в бою с германскими крейсерами «Гёбен» и «Бреслау» в ноябре 1914-го в качестве корабельного священника броненосца «Евстафий» и отмечен двумя боевыми орденами: Святой Анны III степени с мечами и Святой Анны II степени с мечами. А от церкви священнослужитель был награжден золотым крестом на георгиевской ленте. Он ходил на боевые операции черноморцев к Босфору и Трапезунду. Вот такой боевой батюшка был на «Императрице Марии».
В фондах РГА ВМФ есть раскрашенное, цветное фото корабельной иконы Николая Чудотворца с киота корабельной церкви линкора «Императрица Мария», уцелевшей после взрывов и пожаров на тонущем корабле. Одна лишь икона всплыла на месте гибели балтийского крейсера «Паллада» в сентябре 1914-го, когда он ушел на дно со всем экипажем. И когда волны сомкнулись над перевернувшимся корпусом «Императрицы Марии», накрывшего собой обреченных матросов, на воде вновь заколыхалась всплывшая икона православного покровителя моряков. Реликвия была выловлена и спасена протоиереем Павлом Вороновым - корабельным священником утонувшего линкора.
Сначала надеялись, что икону вернут на место в корабельную церковь после того, как линкор поднимут и после ремонта вернут в строй. Матросы и офицеры, оставшиеся живыми благодаря утренней службе, усилили авторитет святыни среди верующих севастопольцев и моряков-черноморцев. Пока взорванная «Императрица Мария» лежала на грунте, пока ее «лечили» корабелы в судоремонтном доке - икону перенесли во Владимирский морской собор.
А потом - революция... Позже - Гражданская война и эмиграция. Икону вывез из Севастополя с собой тот самый протоиерей Павел. В 1918-1919 годы он был первым настоятелем Морского храма Николая Чудотворца в белогвардейском Мурманске. Когда в январе 1920-го белые спешно покидали Мурманск, отец Павел сохранил ее при себе. И началось путешествие святыни по зарубежным русским храмам.
Кто-то из неизвестных нам моряков-белоэмигрантов (вероятно, из бывших офицеров с линкора) сфотографировал ее, а потом раскрасил черно-белый снимок. Формат его - чуть больше сигаретной пачки, так называемый карманный. Видно, владелец - русский человек, заброшенный на чужбину, постоянно носил с собой эту облупленную фотографию как память о спасении, дарованном ему утренней молитвой на рассвете 20 октября 1916 года... В начале XXI века фотокопия корабельной иконы линкора «Императрица Мария» оказалась в России, в фондах военно-морского архива.
В октябре исполнится 100 лет со дня таинственной гибели линкора «Императрица Мария» - и вновь историки и эксперты будут обсуждать технические подробности взрыва и гибели корабля, версии причин: авария или диверсия? Искать виновников или заказчиков. А смысл?
Лучше пойти в этот день в храм и поставить свечу в память о черноморцах, принявших тогда смерть. И увлечь своих детей увлекательной книгой Анатолия Рыбакова «Кортик». А потом можно рассказать им об исторических несоответствиях.
Александр СМИРНОВ