Во время войны Керчь четырежды переходила из рук в руки - от Красной армии к вермахту и обратно. Расположен этот город на одноименном полуострове, который, в свою очередь, является самой восточной оконечностью полуострова Крым.
Когда в сентябре 1941 года части 11-й армии Манштейна ворвались в Крым, главные силы защищавшей полуостров советской группировки оказались блокированы в Севастополе. 16 ноября противник вошел в Керчь, провожая огнем эвакуируемые через пролив подразделения Красной армии.
Поскольку Манштейн крепко застрял у Севастополя, для защиты Керченского полуострова он мог выделить только 46-ю дивизию, два полка полевой и пять дивизионов зенитной артиллерии. Союзники-румыны добавили 8-ю кавалерийскую и механизированную бригаду «Раду Корне». Возглавлял эту группировку, насчитывавшую около 25 тысяч войск, командующий 42-м корпусом генерал-лейтенант Ганс фон Шпонек.
Оценив ситуацию, советское командование решило высадить десант на Керченском полуострове с программой минимум - оттянуть часть вражеских сил от Севастополя и программой максимум - прорваться на помощь осажденному городу.
Идея принадлежала командующему Закавказским фронтом Дмитрию Козлову - военачальнику, который в августе-сентябре 1941 года блестяще провел операцию по оккупации Северного Ирана.
Перевозка и прикрытие войск с моря возлагались на Черноморский флот под командованием вице-адмирала Филиппа Октябрьского и Азовскую военную флотилию контр-адмирала Сергея Горшкова - в общей сложности 78 боевых кораблей и 170 транспортных судов.
Предполагалось, что на суше основной удар будут наносить высаживавшиеся в районе Феодосии части 44-й армии генерал-майора Андрея Первушина. Высадка под Керчью рассматривалась в качестве вспомогательного удара и осуществлялась 51-й армией генерал-лейтенанта Владимира Львова. В состав десантных отрядов вошли несколько танковых рот, укомплектованных легкими танками Т-26 и плавающими танкетками Т-38. После высадки первой волны десанта численность советских войск на Керченском полуострове должна была составить около 35 тысяч, а затем увеличиться до 83-85 тысяч.
Операцию планировалось осуществить в нескольких пунктах на широком (до 250 километров) фронте, чтобы противник не мог маневрировать резервами.
Первые десанты, высадившиеся 26-27 декабря на несколько плацдармов севернее и южнее Керчи, должны были отвлечь на себя внимание немцев. Боевые их достижения оказались незначительными, а судьба личного состава в большинстве случаев сложилась трагически. Враг блокировал их, а начавшийся в последующие два дня шторм сорвал доставку припасов и подкреплений.
Так, отрезанная от своих при высадке у мыса Зюк группа политрука Ильи Тесленко смогла пройтись по тылам противника, захватив вражеский обоз, а затем, атаковав по льду озера, уничтожила находившуюся в районе поселка Новый Свет вражескую батарею.
У Старого Карантина противник сразу открыл огонь по приближающимся судам, так что удалось высадить только 55 человек во главе с техником-интендантом 1-го ранга Григорьевым. Торпедный катер №92 высадил у Эльтингена еще 19 человек во главе с майором Лопатой, после чего был волной выброшен на берег. Сейнер, на котором шел командир группы, разгрузился на Камыш-Бурунской косе. Остальные суда вернулись на базу.
Из группы Григорьева выжили единицы, а тело самого командира спустя несколько дней было найдено со следами пыток. Из группы Лопаты к своим смогли пробиться только сам майор с одним красноармейцем.
Ситуация изменилась 29 декабря, когда шторм стих, и стали высаживаться основные силы. До этого десантникам часто приходилось прыгать в море и, двигаясь по грудь в ледяной воде, пробираться к берегу, уповая на то, что их там еще не поджидает противник. Однако утром 29 декабря советские суда с пехотой на борту просто и нахально ворвались в гавань Феодосии. Первыми двигались два катера, высадившие на Защитный (Длинный) мол группу морских пехотинцев и корректировщиков.
Морпехи стремительно захватили здание маяка, а затем начали наступать вдоль мола к берегу. Одновременно гидрографы промерили глубины у мола для определения мест швартовки кораблей. После захвата маяка с него был передан сигнал «Вход свободен».
В гавань вошли эсминец «Шаумян» и тральщик «Щит», высадившие за 20 минут еще одну группу морпехов, а также сгрузившие боеприпасы. Хорошо оснащенный артиллерией гарнизон Феодосии сосредоточил огонь на неподвижном корабле, что привело к гибели и ранениям примерно двух десятков членов экипажа.
Аналогичным образом происходило десантирование с эсминцев «Незаможник» и «Железняков». Но когда началось десантирование с крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым», их более мощные судовые орудия буквально раскатали вражеские пушки. К 18 часам 29 декабря вечера Феодосия была захвачена.
Из воспоминаний прибывшего в город 1 января 1942 года Константина Симонова: «Все причалы, весь берег были загромождены ящиками с боеприпасами, еще какими-то ящиками и машинами. Поодаль виднелись фантастические очертания вдребезги разбитых складов, взорванного железа, изогнутых и вздыбленных в небо крыш... Валявшиеся на улицах трупы иногда были полуголые: немцы, застигнутые врасплох, часто выскакивали из домов в чем попало, а многих убили прямо в домах».
Падение Феодосии решило и судьбу Керчи, гарнизон которой мог оказаться в окружении. Генерал граф фон Шпонек приказал отступать с Керченского полуострова к Парчапскому перешейку, отделявшему его от остального Крыма. При этом он нарушил приказ Манштейна держаться, да еще и потерял значительное количество тяжелой техники (около 100 орудий и минометов, около 800 единиц грузовиков и автомобилей). В результате фон Шпонека сняли с должности, он предстал перед трибуналом и был приговорен к смерти. (Фюрер заменил расстрел шестью годами заключения, но в 1944 году, после разгрома заговора против Гитлера, графа все-таки казнили.)
Свернув штурм Севастополя, Манштейн направил на Керченский полуостров подкрепление - 4-я горнострелковую и румынскую 8-ю кавалерийскую бригаду, по своему вооружению вполне тянувшую на конномеханизированную.
Самые напряженные бои разыгрались 30 декабря - 1 января 1942 года, причем, помимо пехоты, артиллерии и румынской кавалерии, в них участвовали советские танки Т-26, румынские танкетки R-1 и несколько немецких штурмовых орудий.
Отданный фон Шпонеком приказ об отходе был своевременным, поскольку после захвата Феодосии его войска могли оказаться окруженными на Керченском полуострове. Выскочить из этой мышеловки они сумели в последнюю минуту. Во всяком случае, такое впечатление складывается из чтения очерка гитлеровского публициста Пауля Кареля: «Утром 31 декабря 1941 г. передовые батальоны 46-й пехотной дивизии вышли к Парпачскому перешейку, но головные части советской 63-й стрелковой дивизии оказались там раньше их и овладели Владиславовкой, что к северу от Феодосии. Так что же, выходит, дивизия напрасно осуществила свой маневр, чтобы оторваться от противника?
- Атаковать, прорваться и взять Владиславовку! - приказал генерал Гимер 46-й пехотной дивизии. Войска быстро построились для атаки на ровном заснеженном плато. Ледяной ветер, дувший с Кавказа, пронизывал их тоненькие шинельки и заставлял кровь стыть в жилах. Слезы слабости и беспомощности стекали по небритым щекам.
Измотанные полки продвинулись еще на шесть с половиной километров. Потом остановились. Солдаты просто рушились в снег».
На самом деле северо-восточнее Владиславовки советским командованием был высажен воздушный десант, состоящий из батальона майора Няшина. Вспоминает участник десанта Выскубов: «Гитлеровцы бросали машины, вооружение, имущество и бежали на запад Крымского полуострова. Да, у страха и впрямь глаза велики!
Рядом с нами действовала группа, возглавляемая командиром батальона Няшиным. Десантники напали на конвой, сопровождавший колонну советских военнопленных, и уничтожили его, освободив шестьдесят человек, часть которых тут же вооружили трофейным оружием.
Вскоре все вместе совершили налет на село Киет, где находился румынский пехотный полк. Операция эта была такой стремительной, что противник оставил все свое имущество, штабные документы, военные карты и в ужасе бежал, неся большие потери...
Через несколько дней на пароходе «Анатолий Серов» мы возвратились из своего первого рейда в Краснодар, представив разведотделу фронта ценный трофей - штабные документы 46-й немецкой пехотной дивизии и румынского полка, а также оперативные разведывательные сводки и приказы по 42-му корпусу 11-й немецкой армии, две шифровальные машины».
Как видим, у страха глаза велики, поскольку батальон советских десантников не смог бы сдержать вражескую дивизию, да, в общем, не очень-то и пытался.
Так или иначе. Керченский полуостров остался за Красной армией, а штурм Севастополя оказался сорван. Какой ценой? Из официальных данных следует, что потери советских войск в Керченско-Феодосийской операции с период с 26 декабря 1941 года по 2 января 1942 года составили 32 453 человека убитыми. Но в таком случае 2 января 1942 года на Керченском полуострове должно было остаться в строю всего 3,5 тысячи человек - Шпонеку только на закуску.
С другой стороны, потери, вероятно, были значительными. Козлов впоследствии ссылался на нехватку сил, объясняя, почему не мог с ходу прорваться через Парчапский перешеек, перерезать железную дорогу Джанкой - Симферополь, освободить Севастополь. Из-за этого Манштейн получил время на подготовку контрудара и с толком им воспользовался.
15 января немцы перешли в контрнаступление. Авиационным налетом был разбомблен штаб 44-й армии, а ее тяжелораненого командующего генерала Алексея Первушина эвакуировали на Большую землю.
18 января немцы снова заняли Феодосию, после чего фронт стабилизировался до мая 1942 года, когда в ходе операции «Охота на дроф» Манштейн полностью разгромил Керченскую группировку Красной армии.
Однако даже с учетом последующей катастрофы Керченско-Феодосийская операция имела огромное значение для общего хода боевых действий. В плане политическом она стала отличным дополнением к Московской битве. В плане же чисто военном дала советской армии и флоту бесценный опыт взаимодействия, без которого им вряд ли бы удалось одержать другие, гораздо более масштабные и решающие для хода войны победы.
Олег ПОКРОВСКИЙ