Битва за Ла-Рошель стала эпилогом кровавых усобиц между католиками и протестантами (гугенотами). Эти конфликты, известные как гугенотские войны, терзали Францию с середины XVI века и формально завершились в 1598 году, после того как лидер гугенотов Генрих Наваррский перешел в католицизм и стал королем Франции.
В Нантском эдикте король Генрих IV гарантировал своим бывшим единоверцам свободное отправление религиозных обрядов в областях, где они составляли большинство населения, широкое самоуправление, а также несколько крепостей в качестве «залога».
После убийства Генриха IV в 1610 году католическим фанатиком Равальяком главной проблемой страны стала борьба между различными дворянскими группировками.
Ситуация стабилизировалась только после того, как в 1624 году первым министром короля Людовика XIII стал кардинал Арман де Ришельё. Несмотря на духовный сан и высокое положение в католической иерархии, к гугенотам он относился спокойно, требуя от них лишь безусловной лояльности к королевской власти и к себе как к ее представителю.
Однако амбиции кардинала раздражали аристократию, причем как католическую, так и гугенотскую. И те и другие пытались опереться на заграничных единоверцев: первые - на испанцев, вторые - на англичан.
Оппозиционеров из числа католиков Ришельё нейтрализовал, заключив в марте 1626 года мир с Испанией. С гугенотами было сложнее, поскольку они рассчитывали на помощь англичан, всегда тосковавших по своим утерянным владениям на континенте. Дровишек в этот геополитический конфликт подкидывал и фаворит британского короля герцог Бэкингем, влюбившийся во французскую королеву Анну Австрийскую.
Лидеры гугенотов герцог Генрих де Роган и его брат Бенжамен, герцог де Субиз, навязали королю и кардиналу договор в Монпелье, представлявший протестантским областям практически полную независимость.
В конце января 1626 года войска герцога Субиза захватили острова Ре и Олерон, контролировавшие вход в гавань главной приморской крепости гугенотов Ла-Рошели. Однако затем гугенотская эскадра Жана Гитона была разбита королевским флотом герцога Монморанси. В следующей морской битве союзники Ришельё, голландцы, нанесли поражение герцогу Субизу, которому пришлось бежать в Англию. Гугеноты признали поражение и 5 февраля 1626 года при посредничестве британцев заключили мир, согласившись разместить на островах Ре и Олерон усиленные гарнизоны королевских войск и срыть форт Тадон, прикрывавший подступы к Ла-Рошели с суши.
В твердыни французского протестантства разрешалось свободное исповедование католицизма, и появлялся королевский комиссар, имевший полномочия вмешиваться в дела внутреннего самоуправления.
Такой мир не устраивал ни Ришельё, ни гугенотов. В докладе Людовику XIII кардинал писал: «До тех пор, пока гугеноты разделяют власть во Франции, король не будет хозяином в своей стране и не сможет предпринимать какие-либо успешные действия за ее пределами».
Ришельё было все равно, как молятся гугеноты, но его очень тревожило, что, имея собственную армию, они пытались проводить и собственную внешнюю политику, сливки с которой могли снять заклятые враги Франции англичане.
К лету 1627 года герцог Роган собрал протестантскую армию в Лангедоке, а его братец вдохновил Бэкингема направить в Ла-Рошель флот из 80 кораблей, который тамошние гугеноты должны были радостно встретить. Войну британцы не объявляли, но, узнав о выходе эскадры из Портсмута, Ришельё начал стягивать войска к Ла-Рошели.
25 июля Бэкингем высадил 10-тысячный десант на острове Ре. Защищавший его маршал Туара сосредоточил свой трехтысячный отряд в форте Сен-Мартен и оказал отчаянное сопротивление. В середине сентября, зарабатывая премию в 30 тысяч ливров, французские капитаны доставили осажденным оружие и продовольствие и получили от Туара заверения, что без подкреплений войсками дольше, чем до 8 октября, он не продержится.
Власти Ла-Рошели, два месяца делавшие вид, что английская экспедиция их не касается, сбросили, наконец, маски и 10 сентября начали боевые действия против королевской армии.
Маршал Туара между тем не выполнил свое слово и не только продолжал держаться, но 20 октября отбил предпринятый англичанами штурм Сен-Мартена. Воспользовавшись моментом, на помощь защитникам форта прорвался отряд в 1200 человек маршала Шомберга.
Решив рискнуть еще раз, Бэкингем в ночь с 5 на 6 ноября отправил свои войска на приступ Сен-Мартена и опять потерпел поражение, потеряв около 600 человек только убитыми. Считая, что все уже кончено, он приказал войскам грузиться на корабли и подвергся новому удару французов, потеряв еще до 2 тысяч человек убитыми и пленными. В парижский собор Нотр-Дам было отправлено 44 трофейных британских знамени.
Впрочем, отплывая к родным берегам, Бэкингем пообещал вернуться.
Посетовав на бестолковых союзников, гугеноты решили держаться и дальше. Крепость была защищена двойным рвом и 12 большими бастионами из тесаного камня.
Парк крепостной артиллерии состоял из полутора сотен крупных орудий. Из 28 тысяч жителей от 6 до 8 тысяч могли держать в руках оружие.
Поняв, что штурмом крепость не взять, Ришелье пришел к еще одному неутешительному выводу - уморить защитников голодом тоже не получится. Французский флот не имел достаточно сил, чтобы наглухо перекрыть доступ в порт Ла-Рошели. И тогда кардинал решил построить поперек входа в гавань дамбу. Строилась она на расстоянии, недосягаемом для крепостной артиллерии, солдатами королевской армии, которые дополнительно получали ежедневную прибавку в 20 су к своему жалованью.
Работы длились с ноября 1627 по март 1628 года, то есть завершились к открытию очередной навигации, означавшей и возвращение Бэкингема. Длина плотины составила 1,5 километра, высота - до 20 метров. Внешняя обращенная к морю ее сторона состояла из затопленных старых кораблей, внутренняя представляла собой стену из наваленных камней с проемами для циркуляции воды во время приливов и отливов. Одновременно осаждающие укрепляли и свои сухопутные позиции, возведя 11 фортов и 18 редутов.
Считая, что дипломатические средства исчерпаны, и рассчитывая теперь только на силу оружия, кардинал приказал выгравировать на пушках девиз «Ultima ratio regis» («Последний довод королей»). Хотя последнее слово в этой кампании все же сказала дипломатия.
Но Денбиг был опытным моряком и, обозрев дамбу, понял, что прорваться к Ла-Рошели ему не удастся. Впрочем, просто так уйти тоже было невозможно из политических соображений, и 15 мая британские суда вели дуэль с французской артиллерией. На одной из батарей в роли простого канонира сражался вернувшийся из Парижа Людовик XIII.
На следующий день англичане пытались поджечь плотину с помощью брандера, но эта попытка была сорвана огнем французских пушек. Спустя два дня британский флот к отчаянию защитников Ла-Рошели взял курс на родину.
В парламенте Денбиг оправдывался, что часть его кораблей поплыла домой из-за неправильно понятого приказа, а он лишь отправился вслед за ними, чтобы не допустить разделения флота. По другой, детективно-романтической версии, Денбиг выполнял приказ Бэкингема, который получил соответствующую просьбу от Анны Австрийской. А на королеву, в свою очередь, мол, надавили супруг с кардиналом. Наконец, есть и третья версия, что Денбига банально подкупили.
Но король Англии Карл I и Бэкингем не собирались складывать руки и приступили к подготовке третьей экспедиции. В разгар сборов герцог погиб от руки пуританина лейтенанта Фелтона, решившего расправиться с тем, кто, по его мнению, губил Англию. Отправившись на эшафот, Фелтон унес тайну о том, действовал ли он по своей инициативе или им манипулировали (как показано у Дюма). Кардинал в своих мемуарах назвал случившееся «достойным слез инцидентом, со всей очевидностью показывающим всю суетность величия».
Эскадру под командованием адмирала Линдсея все же снарядили; 28 сентября, к безумной радости защитников, она появилась у Ла-Рошели. Продовольствие в городе было на исходе, и даже герцогине де Роган в те дни подавали на обед вареную конскую кожу с гарниром из чертополоха. Собаки, кошки и мыши считались вполне достойным питанием, но их уже не хватало. Герцог Субиз отошел на второй план, и город продолжал держаться в значительной степени благодаря воле его мэра Жана Гитона, который каждое совещание начинал с того, что доставал кинжал и грозился зарезать того, кто заведет речь о переговорах. Всех, кто призывал сдаться, отправили в королевский лагерь, а оставшихся паникеров вешали без юридических проволочек.
Гугеноты ждали чуда от Линдсея, а он, изучая плотину в течение пяти дней, 3 октября начал, наконец, артиллерийский обстрел с тем, чтобы пробить в ней брешь для прохода в гавань. По ходу артиллерийской дуэли обе стороны выпустили около 5 тысяч ядер.
На следующий день перестрелка велась с прежним ожесточением. Британцы снова пустили брандеры, которые не добрались до цели. Людовик XIII совершенствовал свое мастерство канонира.
Ядра и порох у англичан заканчивались, а атаковать 20-тысячную французскую армию, высадив десант из 6 тысяч пехотинцев, было бессмысленно. Линдсей через парламентера обратился к Людовику XIII с просьбой проявить снисходительность к мятежным поданным. Затем направил гонца в Ла-Рошель, рекомендуя сдаться и пообещав заступничество Карла I. Засим и откланялся. Паруса британского флота вновь скрылись за горизонтом.
Теперь даже Жан Гитон никому не угрожал кинжалом. 27 октября 1628 года гугенотская делегация предстала перед кардиналом с просьбой о переговорах. Ришельё требовал безоговорочной сдачи, и на следующий день Ла-Рошель действительно капитулировала без каких-либо предварительных условий. Король тут же подписал подготовленный кардиналом указ, даровавший горожанам прощение и подтверждавший свободу вероисповедания.
29 октября кардинал верхом на коне, в сутане и доспехах торжественно въехал в город во главе королевской армии. В мемуарах он вспоминал: «Город заполнен трупами - они лежат на площадях, на улицах, в общественных местах и в домах. Оставшиеся в живых до такой степени слабы, что не в состоянии хоронить умерших... покойники настолько иссушены голодом, что их трупы даже не разлагались, а ссыхались, и только по этой причине в городе не вспыхнула эпидемия».
Из 28 тысяч горожан в живых осталось только 5 тысяч. Все, кто еще мог сражаться - около 1,5 тысяч, держали в руках оружие, словно показывая, что остаются непобежденными.
Однако никто не собирался их убивать. В город немедленно было доставлено продовольствие. Все грабежи и насилие жестко пресекались.
Королю и кардиналу были нужны не мертвые враги, а верноподданные французы, пусть даже не католики. А пока они еще не стали верноподданными, укрепления города срыли, прежнее самоуправление ликвидировали, но зато приступили к реконструкции порта.
Репрессий никаких не было и только Жана Гитона с пятью соратниками выслали из Ла-Рошели. Перед отъездом экс-мэр беседовал с кардиналом и на вопрос, что он думает о правителях Англии и Франции, ответил: «Я думаю, лучше иметь господином короля, который сумел взять Ла-Рошель, чем короля, не сумевшего ее защитить».
Дмитрий МИТЮРИН
Жан Гитон поступил на службу во французский королевский флот, отличился в нескольких сражениях и умер в 1655 году, на 12 лет пережив и Ришелье, и Людовика XIII.
После падения Ла-Рошели армия герцога Рогана в Лангедоке разбежалась, а он сам удалился в Венецию. Впоследствии вновь поступил на службу королю Франции, участвовал в Тридцатилетней войне, одержал ряд побед над испанцами и австрийцами. В 1637 году, потерпев неудачу в Вальтеллине и опасаясь гнева кардинала Ришельё, прорвался в Германию на соединение с войсками союзника Франции герцога Саксен-Веймарского. Погиб от раны, полученной в битве при Рейнфельдене (1638 г.).
Его брат герцог де Субиз умер в 1642 году в эмиграции в Англии.